В ответ Владыка Димитрий не стал по-христиански разбираться в заявлении единоверческого священника, накричал на него, обвинил в раскольничестве и пригрозил синодальным проклятием. Между тем суть проблемы состояла в том, что развитие церковной богослужебной жизни ревнителей старого обряда прекратилось в XVII веке, а потому единоверцы, как церковные старообрядцы, не праздновали в честь русских святых, прославленных после Никоновой реформы, т. к. службы им не указаны в старых книгах. Это относилось, например, к святителям Митрофан Воронежскому, Тихону Задонскому, Иннокентию Иркутскому, Феодосию Черниговскому, а также и к новопрославленному в 1903 г. Саровскому Чудотворцу. Пытаясь объяснить причины настороженного отношения к новому русскому святому, единоверцы написали позже в прошении Владыке: «Нельзя нас назвать раскольниками... за то, что не все еще в наших приходах молятся преподобному Серафиму Саровскому. Этот святой человек при своей жизни увещевал во имя любви к нему складывать персты по обряду православной церкви, а над могилами двоеперстников творить молитвы и служить панихиды о разрешении их от уз вечности. Мы молимся двуперстно. Некоторым из нас трудно поэтому сразу привыкнуть праздновать этому угоднику».
Следует заметить, кроме того, что и из православных не многие совершали торжественные богослужения в память упомянутых святых, за исключением тех, чьи храмы имели освященные в их честь престолы. Единоверцы не могли вносить серьезное изменение в строго соблюдаемый ими богослужебный устав по единоличному решению архиерея, по уставу же служба русским святым положена после рядовой службы, а указа Св. Синода в 1904 г. об особом празднестве в честь преподобного еще не поступало.
Единоверцы не могли вносить серьезное изменение в строго соблюдаемый ими богослужебный устав по единоличному решению архиерея
На колебание отца Симеона совершить праздничную службу архиепископ посмотрел как на раскол и мятеж в Церкви и, хотя служба была все же совершена, потребовал от батюшки и других единоверческих священников, ни больше ни меньше, свидетельствования своего православия, приказав им явиться 22 июля на молебен в собор. Это вызвало всеобщее возмущение среди казанских единоверцев: «Прискорбно и тяжело слышать, что изобличаемся в каком-то неправославии, прощении к архиерею. Мы такие же чада Христовой Церкви, писали они в как и прихожане великороссийских церквей. Мы ничего не держим особого, за что можно бы назвать нас раскольниками..... Уставность в службе церковной соблюдаем. Правда, из-за уставности в службе единоверцы выделяются в особые приходы, но это не значит, что мы раскольники. Свыкшимся с уставной службой, нам неловко бывает при неистовом совершении богослужения в великороссийских церквах, а потому и выпросили от Св. Синода дозволение совершать богослужение особо. Право вместе со своими священниками совершать службу отдельно, не исключая высокоторжественных и викториальных дней, даровано единоверцам правилами единоверия. Высочайше утвержденными, в частности, 5-м пунктом этих правил. Мы этими правилами дорожим не ради разделения, а ради сохранения дорогого нам порядка при службе... Усерднейше просим не требовать наших Священников на соборные моления... Мы не безразлично относимся к уставности и неуставности службы. Когда наши священники участвуют в неполной службе, то нам непривычно и тяжело".
На колебание отца Симеона совершить праздничную службу архиепископ посмотрел как на раскол и мятеж в Церкви
Источник: "Путь на Голгофу", стр. 66-67