Представляем Вашему вниманию исследование М. В. Шпаковского, посвященное тринитарным воззрениям протопопа Аввакума. Данная работа призвана пролить свет на практически неизученную ранее тему Пустозерских споров протопопа с узниками.
Тринитарный спор между Феодором и Аввакумом велся не столько об основных понятиях восточно-христианской триадологии, сколько о специфических проблемах, поставленных самими пустозерцами. Первая проблема была вызвана попытками Аввакума оправдать спорные версии текста песнопений из дореформеных богослужебных книг: протопопу необходимо было показать, что 1) термин ѡбразъ допустимо применять в общем и частном его значениях, и 2) что богослов имеет право говорить о трех ипостасях Божества как о трех сущностях, сохраняя при этом учение о единой сущности в трех ипостасях. Вторая проблема следовала из специфической богословской темы сопрестолия, связанной в т. ч. с иконографическими репрезентациями Троицы на престоле: восседают ли ипостаси Троицы на одном престоле или на трех идентичных престолах? К сожалению, последнюю тему мы вынуждены рассмотреть лишь мимоходом [563]. К вышесказанному следует добавить и то соображение, что протопоп вынужден был реагировать на соотвествующие тринитарные построения своего оппонента, известные ему, по всей видимости, из «книжицы» или из «Послания».
Начать стоит с ранних сочинений Аввакума, поскольку многие черты его поздней триадологии разрабатываются уже в ранний пустозерский период – и, прежде всего, в Прологе «Жития». В той части, которая, как уже говорилось, представляет собой фрагмент изначально задуманного исповедания (а значит, в нем, согласно законам жанра, должно было помещено исповедание веры), протопоп излагает триадологический раздел целиком и полностью на основе текста псевдо-афанасиевского Символа веры V в. (известного на лат. как Quicumque vult salvus esse или как Quicumque [564]), маркируя его словами Афонасий Великий рече...[565]. В комментариях к изданиям «Жития» указывается, что текст приведен по «Малому катехизису» Петра Могилы московской печати [566]. Афанасиевский символ веры был добавлен к нему московскими редакторами в качестве одной из вступительных статей. Стоит заметить, что протопоп в «Житии» приводит не весь текст Символа, а около 60-70% от него, а также меняет в нем порядок отдельных фраз и предложений. Кроме того, он интерполирует в Символ цитату из компилятивной статьи «Изложение вкратце о вере» (тоже взятой из Малого катехизиса [567]), приписываемой Анастасию Синайскому и Кириллу Александрийскому; впрочем, она никак не обозначена у Аввакума и фактически читается в «Житии» как часть текста Символа. По своему содержанию цитации в «Житии» достаточно просты: «составы» Троицы различаются относительно друг друга, сохраняя общие для них божественное достоинство, славу и совечное величие. В то же время, «составы» максимально идентичны друг другу, но друг с другом не сливаются (Яковъ Отецъ, таковъ Сынъ, таковъ и Духъ Святыи). Аввакум учит: все ипостаси Троицы вечны и нетварны, а имя «Бог» сказывается о каждой из Них. Из этого, однако, не следует, что они представляют собой три Божества или несозданных Бога, – все они суть Одно несозданное существо и, следовательно, один Бог. К ипостасям в равной мере прилагаются свойства непостижимости и «вседержительности», атрибутированные им как нечто единое. «Составы» одинаковы, один из них не «больше» и не «меньше» другого; составы полностью и вечно равны. Ипостасные идиомы «нерождение», «рождение» и «исхождение» характеризует каждое лицо, а Божество и царство – общее в них [568] . Таково краткое, изложенное в «Житии» триадологическое кредо. В целом, как я постарась показать ниже, Аввакум останется верен приведенным формулировкам.
Следующий по хронологии текст – восьмая беседа «Книги бесед», посвященная патриарху Аврааму. Мы уже кратко рассматривали сюжет о мамврийской теофании выше, теперь же возвращаемся к нему, – постольку, поскольку это библейское событие является для Аввакума, как и для других греческих и древнерусских авторов, одним из аргументов в пользу троичности Божества. В Беседе Аввакум, естественно, дает себе повод порассуждать о Троице. Чтобы объяснить «устройство» Троицы, он прибегает к истолкованию иконографии «Троицы ветхозаветной», изображающей трех ангелов, сидящих за столом и благославляющих трапезу. На этой иконе мы наблюдаем, рассуждает Аввакум, равенство образов и, одновременно с тем, их единство (еже есть всѣмъ тремъ единъ образъ по равенству: яковъ первый, таковъ и вторый и третiй), указывающее на неслиянность лиц и тождественность их по явленному виду, форме (но въ тождествѣ зрака сыи) [569]. Протопоп постулирует единство природы Божества, а ипостаси характеризует как «несращенные» (не сраслено) и «неслитные», как три сияния и три равные силы. К уже знакомому нам списку идиом он добавляет антилатинское утверждение о том, что Св. Дух исходит только от Отца. Также Аввакум называет Лица тремя незаходящими и вечными солнцами, вседержителями и Богами [570]. В общем, протопоп, с одной стороны, держится терминологии и формулировок Символа веры псевдо-Афанасия, а с другой – вводит в Символ новые темы, такие, например, как растительные аналогий (их мы рассмотрим ниже при анализе триадологической части КО).
В «Книге толкований», предшествовавшей по времени составления КО, триадологические суждения протопопа приведены в завершение толкования 55 главы книги пророка Исайи. Как и в предыдущих случаях, мыслитель описывает Троицу, прилагая каждое свойство-имя к каждой ипостаси, стремясь подчеркнуть их равность, т. е. применяя предикаты, которые описывают их свойства как единое, присутствующее равно в трех ипостасях, свойство. Троица описывается автором как «равнобожная», «равносильная», «равновечная», «трибожная» и «тринепостижимая». Протопоп подчеркивает, что непостижимы не просто три ипостаси, а Единый Бог. Здесь мы можем проследить характерную терминологическую черту тринитарного богословия Аввакума, допускавшего использование термина «образ» и в общем, и в частном смысле. Сообразную въ трехъ образѣхъ по равенству... [571], – так выражался протопоп, имея в виду то, что в Троице три «образа»-ипостаси, составляющие один образ.
Переходя к анализу триадологического содержания КО (мы разбираем здесь только первую часть КО и приведенные аргументы, поскольку во второй части Аввакум лишь систематизирует уже сформулированные им положения), следует иметь в виду, как и в случае со всей пустозерской полемикой, доктрину, отстаиваемую дьяконом Феодором, – поскольку, как мы уже отмечали выше, КО написана, в том числе, и в качестве ответа на «Послание» дьякона. Во-первых, согласно Феодору, Бог сохраняет только один «образ» в смысле общего: единъ образъ трисияненъ, а не три образы трисиянны, и единъ Богъ трисоставенъ, а не три трисоставны Боги [572]. Использование Аввакумом термина «образ» в значении индивидуальной сущности и в приложении к троичным ипостасям доводится Феодором до абсурда: если принять такое «учение», рассуждает дьякон, то выходит, будто в Троице – девять лиц (ведь по Феодору «образ» – термин относящийся к общей природе). Итак, образ, заключает Феодор, един, и приложение этого термина к отдельным ипостасям приводит к умножению лиц, поскольку каждая ипостась будет перенимать смысл универсалии и дробиться еще на три ипостаси: и несть девети лицъ во Святей Троице, но три токмо: Отецъ, и Сынъ и Слово, и Духъ Святый Параклитъ [573]. Дьякон также комментирует и утверждение Аввакума о «трисущной» Троице: и въ трехъ сихъ лицехъ безначальныя Святыя Троицы едино существо и естество, а три существа глаголати нечестно есть и богомерско, единосущна бо есть Святая Троица, а не трисущна [574]. Затрагивает он, разумеется, и вопрос о «сопрестолии»: и не трипрестолна, а не токмо четырепрестолна, но единопрестолна есть и сопрестолна: единъ престолъ небо иматъ, - идеже бо Отецъ, ту и Сынъ и Слово, ту и Духъ Святъ, а не растоящо трисветлое Божество, никако же, и мыстными престолы не описуется, и во единомъ месте небеси не затворяется, не заключается [575].
Сразу оговоримся, что Аввакум счел аргумент Феодора нерелевантным и предложил гораздо более утонченную трактовку сопрестолия: протопоп утверждал, что престол Божий есть «сидение», восседание на херувимах, а именно – Божественное схождение, не меняющее и не движущее сущность Божией.
Продолжение в части II
[563] Богословие «сопрестолия» Троицы было в определенной степени разработано Иосифом Волоцким (Просветитель. С. 174-180). В контексте пустозерских споров следует отметить, что тема сопрестолия живо занимала современников Аввакума, поскольку на Руси во второй половине XVI-первой половине XVII вв. распространились два извода иконографии «Троицы новозаветной». Этот иконографический тип изображал Отца, Сына и Св. Духа на едином престоле (в первом варианте) или на трех единообразных престолах (во втором). Известен и вариант, при котором Троица восседает на херувимах. В частности, последний извод отразился в видении Елеазара Анзерского – профессионального резчика иконостасов. (Чумичева О. В. Иконный образ в видениях Елеазара Анзерского. С. 249-250.) Споры об «изобразимости» Троицы и Господа Саваофа, в частности, велись во продолжение прений Висковатого. (Розыск или список о богохульных строках и о сумнении святых честных икон диака Ивана Михайлова сына Висковатого в лето 7062 // ЧОИДР. 1858. Кн. 2. С. 13-14, 16.)
[564] Переведен в 1535 г. в составе Псалтыри Брунона Вюрцбургского Дмитрием Герасимовым, – вместе с другими катехическими статьями, входящими в издание Брунона. Совр. издание слав. перевода (с введением): Томеллери В. С., «Исповедание веры» Псевдоафанасия Александрийского (Symbolum Athanasii) в церковнославянском переводе Дмитрия Герасимова (Введение. Интерлинеарное издание) // Latinitas in the Slavonic World. Nine case studies. Frankfurt am Main et al. : Lang. S. 113–171. Об истории рецепции этого символа в восточнославянском мире см.: Корзо М. А. Апостольский символ веры и исповедание Афанасия в православной книжности Киевской митрополии и России (XVI–XVII вв.) // Вестник ПСТГУ. Серия II: «История. История РПЦ». 2016. № 1(68). С. 20–31.
[565] Житие протопопа Аввакума (Последняя авторская редакция). С. 32-33.
[566] Там же. С. 107; Собрание краткия науки об артикулах веры. М., 1649. Л. 2-3. Афанасиевский Символ также был издан в составе «Кирилловой книги» (Кириллова книга. М., 1644. Л. 89 об.-90 об.). Характерная для московского издания «Малого катехизиса» лексика идентифицируется достаточно легко, что позволяет уточнить конкретный источник приведенного в «Житии» текста.
[567] Собрание краткия науки об артикулах веры. Л. 5 об.
[568] Житие протопопа Аввакума (Последняя авторская редакция). С. 39-40.
[569] РИБ. Стб. 338.
[570] Там же. Стб. 338-339.
[571] Там же. Стб. 530-531.
[572] Титова Л. В. Послание дьякона Феодора сыну Максиму. С. 132
[573] Там же.
[574] Там же.
[575] Там же.
Источник: Шпаковский Михаил Викторович. Религиозно-философское учение протопопа Аввакума: историко-философское исследование. Диссертация на соискание ученой степени кандидата философских наук. Москва 2023.