В пустыне знойной Палестинской,
Среди угрюмых синих скал
Спасался некогда отшельник,
Угодник Божий Мартиньян.
Он был ещё летами юный,
Но духом пламенным горел,
И Богу в жертву сердцем чистым
Принесть он девственность хотел.
Но юная его природа
Была полна страстей плотских,
И часто Господа молил он:
«Огнь угаси страстей моих».
Услышал Бог его молитву
И силу над страстями дал.
И, видя праведника сильным,
Он искушение послал.
Тогда во граде Кесарии
Жила и славилась жена,
Богатой тела красотою
Она была одарена.
Но кроме красоты известна
Была развратом Зоя всем,
Была гетерою прелестной,
Смущала многих в граде сем.
Однажды, на пиру вечернем,
Всех у своих увидя ног,
Сказала Зоя горделиво:
«Нет человека, кто бы смог
Моей красой не любоваться,
Кто б не желал мной обладать».
«Есть человек такой в пустыне,
Близ Кесарии он живёт,
Твоя краса пред ним бессильна,
Твой взор его не привлечёт».
Сказали, Зоя засмеялась
И гордо бросила в ответ:
«Я покажусь ему в пустыне,
И он пойдёт за мной вослед».
Уж день кончался, лишь пурпуром
Закат пленительно горел,
У костерка, полуодетый,
Молился юноша и пел
Хвалу Творцу за день минувший,
Просил послать святую ночь,
Просил дать силу с искушеньем
Ему бороться, отгнать прочь.
Но тут, молитву прерывая,
Предстала дева перед ним,
В запястьях кольцами играя,
Сказала: «Здравствуй, господин».
«Кто ты такая и откуда
Сюда в вечерний час пришла?
Ты заблудилася в пустыне,
Домой дороги не нашла?».
«Твоя раба, мне имя Зоя,
Твои труды узнала я,
Пришла призвать тебя к покою,
За труд награду принесла.
Со мною есть вино и пища,
Мы будем вместе есть и пить.
Тебя люблю я и готова
С тобой в пустыне этой жить.
Оставь молитву, покаянье –
К тебе любовью я горю.
Исполню все твои желанья,
Так сильно я тебя люблю».
«И я люблю тебя, – спокойно
Святой стал Зое отвечать, –
И очень рад, что ты готова
Мои желанья исполнять.
Вот, становися в ряд со мною,
Сперва прославим мы Христа».
И он ступил босой ногою
В пылающий огонь костра.
«Что делаешь?! – вскричала Зоя, –
Зачем ты ноги жжёшь свои?»
«Хочу узнать, какие муки
Пошлёт Господь мне за грехи».
«Когда мученье и какое?» –
Вскричала Зоя, впадши в страх.
И стал рассказывать ей, стоя
На пламени, как на цветах,
Пустынник о душе, о Боге,
О Рае, смерти и грехах.
Лилася речь его рекою
И прямо в сердце ей текла,
Какой-то силой неземною
Проказу всю с неё сняла.
Он видел всё, и вдохновенно
Святую речь он продолжал.
Стал Зоин разум озаренным,
Огнь веры в сердце запылал.
Давно погасли под ногами
Огни, уголия костра,
А он стоял и, просветленный,
Всё проповедовал Христа.
А Зоя, плача на коленях,
Вблизи его стояла ног,
А он душею умиленной
Одно сказать ей только мог:
«Пусть Бог простит тебя, о, Зоя,
Иди домой, молись Ему».
Она ж ответила с любовью:
«Нет, мой отец, я здесь умру».
Двенадцать долгих лет в пустыне
Потом спасалася она
И в Вифлиеме инокиней
Венец от Бога приняла.