Сорок калик со каликою

      А из пустыни было Ефимьевы,
      Из монастыря из Боголюбова,
      Начинали калики наряжатися
      Ко святому граду Иерусалиму.
      Сорок калик их со каликою
      Становилися во единой круг,
      Оне думали думушку единую,
      А едину думушку крепкую;
      Выбирали болыпева атамана
      Молоды Касьяна сына Михайлыча.
      А и молоды Касьян сын Михайлович
      Кладет он заповедь великую
      На всех тех дородных молодцов:
      «А идтить нам, братцы, дорога
      не ближняя
      Идти будет ко городу Иерусалиму,
      Святой святыне помолитися,
      Господню гробу приложитися,
      Во Ердань-реке искупатися,
      Нетленною ризой утеретися,
      Идти селами и деревнями,
      Городами теми с пригородками.
      А в том-то ведь заповедь положена:
      Кто украдет или кто солжет,
      Али кто пустится на женской блуд,
      Не скажет большему атаману,
      Атаман про то дело проведает,—
      Едина оставить во чистом поле
      И окопать по плеча во сыру землю».
      И в том-то ведь заповедь подписана,
      Белые рученьки исприложены:
      Атаман Касьян сын Михайлович,
      Податаманья — брат его родной
      Молоды Михаила Михайлович.
      Пошли калики в Иерусалим-град.
      А идут неделю уже споряду,
      Идут уже время немалое,
      Подходят уже они под Киев-град,
      Сверх тое реки Чёреги,
      На его потешных на островах
      У великова князя Владимира
      А и вышли оне из раменья,
      Встречу им-то Владимир-князь:
      Ездит он за охотою,
      Стреляет гусей, белых лебедей,
      Перелетных малых уточак,
      Лисиц, зайцов всех поганивает.
      Пригодилося ему ехати поблизости.
      Завидели его калики тут перехожие,
      Становилися во единой круг,
      Клюки-посохи в землю потыкали,
      А и сумочки исповесили,
      Скричат калики зычным голосом,—
      Дрогнет матушка сыра земля,
      С дерев вершины попадали.
      Под князем конь окорачился,
      А богатыри с коней попадали,
      А Спиря стал постыривать,
      Сёма стал пересёмовать.
      Едва пробудится Владимир князь,
      Рассмотрил удалых добрых молодцов,
      Оне-то ему поклонилися,
      Великому князю Владимиру,
      Прошают у него святую милостыню,
      А и чем бы молодцам душа спасти.
      Отвечает им ласковой Владимир-князь:
      «Гой вы еси, калики перехожие!
      Хлебы с нами завозные,
      А и денег со мною не годилося,
      А и езжу я, князь, за охотою,
      За зайцами и за лисицами,
      За соболи и за куницами
      И стреляю гусей, белых лебедей,
      Перелетных малых уточак,
      Изволите вы идти во Киев-град
      Ко душе княгине Апраксевне;
      Честна роду дочь королевична
      Напоит-накормит вас, добрых молодцов,
      Наделит вам в дорогу злата-серебра».
      Недолго калики думу думали,
      Пошли ко городу ко Киеву.
      А и будут в городе Киеве,
      Середи двора княженецкова,
      Клюки-посохи в землю потыкали,
      А и сумочки исподвесили,
      Подсумочья рыта бархата,
      Скричат калики зычным голосом,—
      С теремов верхи повалялися,
      А с горниц охлупья попадали,
      В погребах питья всколыбалися.
      Становилися во единой круг,
      Прошают святую милостыню
      У молоды княгини Апраксевны.
      Молода княгиня испужалася,
      А и больно она передрогнула,
      Посылает стольников и чашников
      Звать калик во светлу гридню.
      Пришли тут стольники и чашники,
      Бьют челом, поклоняются
      Молоду Касьяну Михайлову
      Со своими его товарищами
      Хлеба есть во светлу гридню
      К молодой княгине Апраксевне.
      А и тут Касьян не ослушался,
      Походил во гридню во светлую,
      Спасову образу молятся,
      Молодой княгине поклоняются.
      Молода княгиня Апраксевна,
      Поджав ручки, будто турчаночка,
      Со своими нянюшки и мамушки,
      С красными сенными девушки.
      Молоды Касьян сын Михайлович
      Садился в место большее,
      От лица его молодецкова,
      Как бы от солнучка от Краснова,
      Лучи стоят великие.
      Убирались тут все добры молодцы,
      А и те калики перехожие
      За те столы убраные.
      А и стольники-чашники
      Поворачивают-пошевеливают
      Своих оне приспешников,
      Понесли-то ества сахарные,
      Понесли питья медвяные.
      А и те калики перехожие
      Сидят за столами убраными,
      Убирают ества сахарные,
      А и те ведь пьют питья медвяные,
      И сидят oнe время час-другой,
      Во третьем часу подымалися,
      Подымавши, оне Богу молятся,
      За хлеб за соль бьют челом
      Молодой княгине Апраксевне
      И всем стольникам и чашникам.
      И того оне еще ожидаючи
      У молодой княгини Апраксевны,—
      Наделила б на дорогу златом-серебром,
      Сходить бы во град Иерусалим.
      А у молодой княгини Апраксевны
      Не то в уме, не то в разуме:
      Пошлет Алешуньку Поповича
      Атамана их уговаривати
      И всех калик перехожиих,
      Чтоб не идти бы им сего дня и сего числа
      И стал Алеша уговаривати
      Молода Касьяна Михайловича,
      Зовет к княгине Апраксевне
      На долгие вечеры посидети,
      Забавные речи побаяти,
      А сидеть бы наедине во спальне с ней.
      Молоды Касьян сын Михайлович,
      Замутилось его сердце молодецкое,
      Отказал он Алеше Поповичу,
      Не идет на долгие вечеры
      К молодой княгине Апраксевне
      Забавные речи баяти.
      На то княгиня осердилася,
      Посылает Алешуньку Поповича
      Прорезать бы его суму рыта бархата,
      Запихать бы чарочку серебряну,
      Которой чарочкой князь на приезде пьет|
      Алеша-то догадлив был:
      Распорол суму рыта бархата,
      Запихал чарочку серебряну
      И зашивал ее гладехонько,
      Что познать было не можно то.
      С тем калики и в путь пошли,
      Калики с широка двора,
      С молодой княгиней не прощаются,
      А идут калики не оглянутся.
      И верст десяток отошли оне
      От стольнова города Киева,
      Молода княгиня Апраксевна
      Посылает Алешу во погон за ним.
      Молоды Алеша Попович млад
      Настиг калик во чистом поле,
      У Алеши вежство нерожденое,
      Он стал с каликами вздорити,
      Обличает ворами-разбойниками:
      «Вы-то, калики, бродите по миру по
      крещеному,
      Кого окрадите, своим зовете,
      Покрали княгиню Апраксевну,
      Унесли вы чарочку серебряну,
      Которой чарочкой князь на приезде пьет!»
      А в том калики не даются ему,
      Молоду Алеше Поповичу,
      Не давались ему на обыск себе.
      Поворчал Алешенька Попович млад,
      Поехал ко городу Киеву
      И так приехал во стольной Киев-град.
      Во то же время и во тот же час
      Приехал князь из чиста поля
      И с ним Добрынюшка Никитич млад.
      Молода княгиня Апраксевна
      Позовет Добрынюшку Никитича,
      Посылает за каликами,
      За Касьяном Михайловичем.
      Втапоры Добрынюшка не ослушался,
      Скоро поехал во чисто поле,
      У Добрыни вежство рожденое и ученое,
      Настиг он калик во чистом поле,
      Скочил с коня, сам бьет челом:
      «Гой еси, Касьян Михайлович,
      Не наведи на гнев князя Владимира,
      Прикажи обыскать калики перехожие,
      Нет ли промежу вас глупова!»
      Молоды Касьян сын Михайлович
      Становил калик во единой круг
      И велел он друг друга обыскивать
      От малова до старова,
      От старова и до больша лица,
      До себя, млада Касьяна Михайловича.
      Нигде та чарочка не явилася —
      У млада Касьяна пригодилася.
      Брат его, молоды Михаила Михайлович
      Принимался за заповедь великую,
      Закопали атамана по плеча во сыру землю,
      Едина оставили во чистом поле
      Молода Касьяна Михайловича,
      Отдавали чарочку серебряну
      Молоду Добрынюшке Никитичу,
      И с ним написан виноватой тут
      Молоды Касьян Михайлович.
      Добрыня поехал он во Киев-град,
      А и те калики — в Иерусалим-град.
      Молоды Касьян сын Михайлович
      С ними, калики, прощается.
      И будет Добрынюшка в Киеве
      У млады княгини Апраксевны,
      Привез он чарочку серебряну,
      Виноватова назначено —
      Молода Касьяна сына Михайлова.
      А с того время-часу захворала она
      скорбью недоброю:
      Слегла княгиня в великое во агноище.
      Ходили калики в Иерусалим-град,
      Вперед шли три месяца.
      А и будут в граде Иерусалиме,
      Святой святыне помолилися,
      Господню гробу приложилися,
      Во Ердане-реке искупалися,
      Нетленною ризою утиралися,
      А всё-то молодцы отправили;
      Служили обедни с молебнами
      За свое здравие молодецкое,
      По поклону положили за Касьяна
      Михайловича.
      А и тут калики не замешкались,
      Пошли ко городу Киеву
      И ко ласкову князю Владимиру.
      И идут назад уже месяца два,
      На то место не угодили они,
      Обошли маленькой сторонкою.
      Его, молода Касьяна Михайловича,
      Голосок наносит помалехоньку.
      А и тут калики остоялися,
      А и место стали опознавать,
      Подалися малехонько и увидели
      Молода Касьяна сын Михайловича:
      Он ручкой машет, голосом кричит.
      Подошли удалы добры молодцы,
      Вначале атаман, родной брат его
      Михаила Михайлович,
      Пришли все оне, поклонилися,
      Стали здравствовать.
      Подает он, Касьян, ручку правую,
      А оне-то к ручке приложилися,
      С ним поцеловалися
      И все к нему переходили.
      Молоды Касьян сын Михайлович
      Выскакивал из сырой земли,
      Как ясен сокол из тепла гнезда.
      А все оне, молодцы, дивуются,
      На его лицо молодецкое
      Не могут зрить добры молодцы,
      А и кудри на нем молодецкие
      до самого пояса
      И стоял Касьян не мало число,—
      Стоял в земле шесть месяцов,
      А шесть месяцов будет полгода.
      Втапоры пошли калики ко городу Киев
      Ко ласкову князю Владимиру.
      Дошли оне до чудна креста Леванидова:
      Становилися во единой круг,
      Клюки-посохи в землю помыкали,
      И стоят калики потихохуньку.
      Молоды Михаила Михайлович
      Атаманом еще правил у них,
      Посылает легкова молодчика
      Доложиться князю Владимиру:
      «Прикажет ли идти нам пообедати?»
      Владимир-князь пригодился в доме,
      Послал он своих клюшников-ларешников
      Побить челом и поклонитися им-то,
      каликам
      Каликам пообедати,
      И молоду Касьяну на особицу.
      И тут клющники-ларешники
      Пришли ода к каликам, поклонилися,
      Бьют челом к князю пообедати.
      Пришли калики на широкий двор,
      Середи двора княженецкова
      Поздравствовал ему Владимир-князь,
      Молоду Касьяну Михайловичу,
      Взял его за белы руки,
      Повел во светлу гридню.
      А втапоры молоды Касьян Михайлович
      Спросил князя Владимира
      Про молоду княгиню Апраксевну:
      «Гой еси, сударь Владимир-князь!
      Здравствует ли твоя княгиня
      Апраксевна?»
      Владимир-князь едва речи выговорил:
      «Мы-де уже неделю-другу не ходим
      к ней».
      Молоды Касьян тому не брезгует,
      Пошел со князем во спальню к ней,
      А и князь идет, свой нос зажал,
      Молоду Касьяну то ничто ему,
      Никакова духу он не верует.
      Отворяли двери у светлы гридни,
      Раскрывали окошечки косящатые,
      Втапоры княгиня прощалася,
      Что нанесла речь напрасную.
      Молоды Касьян сын Михайлович
      А и дунул духом святым своим
      На младу княгиню Апраксевну,—
      Не стало у ней того духу-пропасти,
      Оградил ее святой рукой,
      Прощает ее плоть женскую,
      Захотелось ей, и пострада она:
      Лежала в страму полгода.
      Молоды Касьян сын Михайлович
      Пошел ко князю Владимиру во светлу
      гридню,
      Помолился Спасу образу
      Со своими каликами перехожими,
      И сажалися за убраны столы,
      Стали пить-есть, потешатися.
      Как будет день в половина дня,
      А и те калики напивалися,
      Напивалися и наедалися.
      Владимир-князь убивается,
      А калики-то в путь наряжаются.
      Просит их тут Владимир-киязь
      Пожить-побыть тот денек у себе.
      Молода княгиня Апраксевна
      Вышла из кожуха, как из пропасти.
      Скоро она убиралася,
      Убиралася и наряжалася,
      Тут же к ним к столу пришла
      С няньками, с мамками
      И с сенными красными девицами.
      Молоду Касьяну поклоняется
      Без стыда без сорому,
      А грех свой на уме держит.
      Молоды Касьян сын Михайлович
      Тою рученькой правою размахивает
      По тем ествам сахарныем,
      Крестом огражает и благословляет,
      Пьют-едят, потешаются.
      Втапоры молоды Касьян сын Михайлович
      Вынимал из сумы книжку свою,
      Посмотрил и число показал,
      Что много мы, братцы, пьем-едим,
      прохлажаемся
      Уже третий день в доходе идет,
      И пора нам, молодцы, в путь идти.
      Вставали калики на резвы ноги,
      Спасову образу молятся
      И бьют челом князю Владимиру
      С молодой княгиней Апраксевной
      За хлеб за соль его,
      И прощаются калики с князем
      Владимиром
      И с молодою княгинею Апраксевною.
      Собрались оне и в путь пошли
      До своего монастыря Боголюбова
      И до пустыни Ефимьевы.
      То старина, то и деянье.