«Ох за что мы переносим, столько горя и трудов,
Землю пашем, сено косим, так, что градом льется пот.
Нас нужда бы не давила, мы б не знали и греха
Если б Евва не вкусила, запрещенного плода.
Разве это не обидно, нам терпеть за грех чужой»,
Так ворчала Степанида, с поля идучи домой.
А Адам не меньше в том, виноват, сказал Пахом,
Муж не жениным советом, а своим живи умом.
Мимо шел один богатый, парень добрый тароватый,
Он их ропот услыхал, и с участием сказал.
Не вините безрассудно, прародителей своих,
Слова нет, что жить вам трудно, но ведь это не от них.
Вы б не лучше поступили, твердо я уверен в том,
Если б сами были, в положении таком.
Правда много испытали, много горя и трудов,
И утешить вас в печали, я с охотою готов.
Но для того, чтоб вы не смели, на свою судьбу роптать,
Я сперва хочу на деле, вашу твердость испытать.
Завтра вы ко мне придите, Я вам дам особый дом,
В нем живите, как хотите, не заботьтесь ни о чем.
На вас платьице худое, Я велю другое дать,
И к столу четыре блюда, ежедневно подавать.
Только вот условие, твердо помните его,
Все вы ешьте на здоровье, кроме блюда одного.
Вам се будет неприятно, если должен буду я,
Вас прогнать в село обратно, за нарушенный закон.
Сказал это не простился, с изумленною четой,
Уж не сон ли это снился, нам Пахомушка с тобой.
То-то будет нам веселье, и на завтра в барский дом,
Поплелися на веселье, Степанида и Пахом.
Вот живут на новом месте, наша добрая чета,
Пьют, едят, гуляют вместе, знать их счастье не мечта
Им ни горя, ни заботы, ни нужды нет никакой,
Хоть валяйся с боку на бок, без работы день деньской.
Словом молвить это чудо, как они теперь живут
Им к столу четыре блюда, ежедневно подают.
Сколько хочешь ешь досыта, кроме блюда одного
И затем оно закрыто, ну так что ж им до того.
И всего теперь довольно, их оставила нужда,
Только мучит их невольно, любопытство иногда,
Сидя раз они за блюдом, Степанида говорит,
Что за кушанье такое, тут секретное лежит.
Если б это было можно, заглянуть туда глазком,
Или с краю осторожно, хоть лизнуть бы язычком,
Что ж пожалуй это можно, и Пахом на то сказал,
Посмотри-ка осторожно, чтоб хозяин не узнал.
Уж не бойся, не узнает, говорит ему жена,
И поспешно открывает, блюдо тайное она.
Но, о чудо! Из под крышки, чтоб представить им испуг
Две проворненькие мышки, быстро выскочили вдруг
Степанида закричала, в страхе руки опустив,
И сама чуть не упала, крышку на пол уронив.
Крышка вдребезги разбилась, мышки спрятались под пол.
В это время дверь открылась, вот и барин к ним вошел.
«Так-то слово вы сдержали» — грозно крикнул он на них,
А не вы ли осуждали, прародителей своих.
Тут свое им наставленье, он полезное сказал,
И опять назад в деревню, перебраться приказал.
И пошли они вздыхая, в деревенский домик свой,
Как изгнанники из рая, с сокрушенною душой.
Путь их к хижине убогой, им теперь не весел был,
И Пахом жену дорогой, будто правый, все корил.