Кирик и Улита

      Аи же ты, Кирик младенец
      Трехгодный без двух месяцей
      И мать твоя Улита!
      И нашли этого Кирика младенца
      У Максимьяна-царя во граде,
      Во соборной церкви апостольской
      Против Петра и Павла.
      Читает книгу Кирик младенец
      Трехгодный без двух месяцей,
      Й стоит тут его мать Улита.
      Приходят злы мученики царя.
      Максимьяна,
      Говорили Кирику младенцу:
      «Ай же ты, Кирик младенец
      Трехгодный без двух месяцей
      И мати твоя Улита!
      И ты поверуй во веру нашую,
      Поклонить нашим богам-идолам».
      И говорил-то Кирик младенец:
      «Аи же вы, злы мучители Царя Максимьяна!
      И не поверую я в веру вашую,
      И не поклонюсь я вашим богам-идолам,
      Какой ответ со первого дни,
      Такой ответ и до последнего дни».
      И взяли эты злы мучители
      Кирика младенца
      Трехгодного без двух месяцей
      И матерь его Улиту,
      Повели к Максимьяну-царю ко мучителю.
      Говорил Максимьян-царь:
      «Ай ты, Кирик младенец
      Трехгодный без двух месяцей
      И мати твоя Улита!
      Ты поверуй в веру нашую
      И поклонись нашим богам-идолам».
      И говорил ли Кирик младенец
      Трехгодный без двух месяцей:
      «Ай ты, Максимьян-царь!
      Не поверую я в веру вашую
      И не поклонюсь я вашим богам-идолам;
      Какой ответ со первого дни,
      Такой и до последнего дни».
      Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,
      Приказал своим злым мучителям:
      «Вы возьмите, мои злы мучители,
      Кирика младенца
      Трехгодного без двух месяцей
      И матерь его Улиту
      На воде топить».
      Кирик младенец на воде гоголем пловет,
      Гоголем пловет — голова вверху,
      И сам стихи поет херувимский;
      Голос у него по-архангельски.
      Разъяровался Максимьян, царь-мучитель,
      На того ли Кирика младенца
      Трехгодного без двух месяцей
      И на матерь его на Улиту.
      «Аи же вы, мои злы мучители!
      Вы возьмите Кирика младенца
      Топором рубить».
      И начали его злы мучители
      Топором рубить.
      Во топоре все лезья приломалися.
      Он, Кирик младенец, стоем стоит,
      Ничто ему, святому не диялось;
      И сам песни поет херувимский,
      Голос у него по-архангельски.
      Возъяровался Максимьян, царь-мучитель
      Приказал своим злым мучителям:
      «Вы возьмите Кирика младенца
      В колесе вертеть».
      Он, Кирик младенец, стоем стоит,
      Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии
      Голос у него по-архангельски.
      Возъяровался Максимьян, царь-мучитель
      Приказал ли своим злым мучителям:
      «Идите-тко в поле широкое,
      Копайте яму глубокую —
      Глубиной-то яму до пяти сажен,
      Шириной-то яму десяти сажен,
      И насыпайте в эту яму великую
      Угля зрелого,
      Поставьте на эти на угли на зрелыи
      котел железны
      Накладите туды селитры-олова
      И раздуйте эты угли зрелыи
      Этыми мехами да великими».
      Затряслась и мать сыра земля на три
      поприща
      Ужаснулася мати его Улита
      Этого реву котельного.
      Говорил ли Кирик младенец:
      «Мати моя Улита!
      Не устрашись реву котельного,
      Господь Бог нас помилует».
      И говорил ли Максимьян, царь-мучитель
      «Иди, Кирик младенец, в котел железный,
      Разварена там селитра и олово
      Во том котле да во железном».
      И зашел-то Кирик младенец
      Со матерью со Улитою,
      И говорил-то Кирик младенец:
      «Максимьян, царь-мучитель!»
      Кирик младенец стоем стоит
      Во том котле да во железноем
      И сам стихи поет херувимский,
      И голос у него по-архангельски.
      Говорил ли Кирик младенец
      Максимьяну-царю:
      «Ай же ты, Максимьян, царь-мучитель!
      Разварено у тебя в том котле селитра
      и олово,
      Как море да ледяное.
      Аи ты, Максимьян, царь-мучитель!
      Пихни свой перст по первому суставу
      Во этот котел железный».
      Ушибло у Максимьяна-царя
      Перст по первому суставу.
      Возъяровался Максимьян, царь-мучитель
      «Аи ты, Кирик младенец!
      Исцели перст — поверую в веру вашую.
      Поклонюсь я Богу вашему
      Христу распятому».
      И исцелил перст Кирик младенец
      У царя Максимьяна.
      «Аи же вы, мои злы мучители!
      Раздуйте угли пуще зрелыи
      Тыма ли мехами великима!»
      Говорит Максимьян, царь-мучитель:
      «Иди, Кирик младенец,
      Во тот котел железный,
      Пуще разварены селитра и олово»!
      И вшел Кирик младенец,
      Мать его Улита
      Во тот котел железный.
      Там Кирик стоем стоит,
      Стоем стоит, сам стихи поет,
      Стихи поет херувимскии,
      Голос у него по-архангельски:
      «Господь Бог нас помилует!»
      Говорит ли Кирик младенец:
      «Максимьян, царь-мучитель!
      Пихни руку по первой по завиви
      В этот котел железный.
      Как есть студеное море!»
      Пихнул Максимьян-царь
      Руку по первой по завиви
      В этот котел железный.
      Отшибло руку у Максимьяна-царя
      По первой по завиви.
      Говорил ли Максимьян, царь-мучитель:
      «Ай же ты, Кирик младенец
      Трехгодный без.двух месяцей
      И мати твоя Улита!
      Исцели руку мою по первой по завиви,-
      И поверую я во веру вашую,
      И поклонюсь я Богу вашему
      И Христу распятому».
      Воздернул Кирик младенец
      Руки свои на свою главу:
      «Аи же ты, Господи, Господи!
      Исцели руку у Максимьяна-мучителя
      По первой по завиви,
      Он поверует в веру нашую,
      Он поклонится Богу нашему,
      Христу распятому».
      И исцелил руку по первой по завиви.
      Возъяровался Максимьян, царь-мучитель,
      На того ли Кирика младенца,
      На матерь его на Улиту.
      «Ай же вы, мои злы мучители!
      Возьмите Кирика младенца
      И матерь его Улиту,
      Ведите во поле широкое
      И пригвоздите ко дубу ко широку».
      И взяли эты злы мучители
      Кирика младенца
      Трехгодного без двух месяцей
      И матерь его Улиту,
      Свели в поле широкое
      И пригвоздили ко дубу ко широку.
      Он, Кирик младенец,
      Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии,
      Голос по-архангельски.
      Возъяровался Максимьян, царь-мучитель:
      «Возьмите, мои злы мучители,
      Выньте Кирика младенца
      И матерь его Улиту
      И со этого дуба со широка,
      Кладите его да на широко поле
      И расстреляйте его тело белое,
      И сожгите его тело белое
      На том огни на здрящеим».
      И сожигали Кирика младенца
      На том огни на здрящеим.
      Приказал Максимьян, царь-мучитель,
      Спустить тело белое на широко поле.
      Он, Кирик младенец,
      Стоем стоит, сам стихи поет херувимскии,
      Голос у него по-архангельски.
      Речет Господь: «Аи же ты, Кирик
      младенец,
      Претерпел ты муку великую;
      Что ты хочешь получить
      За эту за муку за великую?»
      «Господи! Ничего я не хочу получить.
      Который раб меня вспомнит
      Дважды днем на молитвах,
      Сбавлен пусть тот раб
      От вечной муки»,—
      И славит тебя, Кирика младенца,
      Во веки веком. Аминь.